|
|
Труды классиков природосообразной
педагогики |
|
|||
|
|
|
Ян Амос Коменский [28.03.1592 – 15.11.1670] ВСЕОБЩЕГО СОВЕТА ОБ ИСПРАВЛЕНИИ ДЕЛ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ (Избранные
главы) Часть четвёртая ПАМПЕДИЯ, |
|
|
|
|
|
в
которой ведётся совет о всеобщем воспитании умов и о подчинении всех дел
жизни такому порядку, чтобы ум каждого человека, в любом возрасте имея
увлекающее его занятие, мог стать садом радостей, и предлагаются образцы
этого возвышенного и небезуспешно начатого предприятия. (...) (Приводится по
изданию: Я.
А. Коменский, Д. Локк, Ж.-Ж. Руссо, И. Г. Песталоцци. Педагогическое
наследие. М.: Педагогика, |
|
|||
|
|
|
|
|||
|
|
ОГЛАВЛЕНИЕ Глава VI. Панбиблия, о
книгах и других инструментах, призванных служить универсальному образованию Источник: Коменский Я.А., Локк Д., Руссо
Ж.-Ж., Песталоцци И.Г. Педагогическое наследие / Сост. В.М.Кларин, А.Н.Джуринский.
– М.: Педагогика, 1989 – 416 с. (Б-ка учителя). |
|
|||
|
|
|
|
|||
|
|
|
|
|||
|
|
|
Глава I. Что такое
Пампедия и почему она желательна (1—10). В каком смысле необходимо стремиться
к воспитанию всех людей во всём и всесторонне (11—15)
|
|
||
|
|
1. Пампедия есть универсальное воспитание всего человеческого рода. У греков «педия» означает обучение и воспитание, посредством которых люди становятся культурными, а «пам» означает всеобщность. Итак, речь идёт о том, чтобы обучались все, всему, всесторонне [1]. 6. (...) Первое наше желание в том, чтобы до полноты человечности были развиты не отдельные, или немногие, или многие люди, а все и каждый, молодые и старики, богатые и бедные, знатные и незнатные, мужчины и женщины, — словом, каждый, кому было суждено родиться человеком, чтобы в конце концов весь род человеческий пришёл к культуре независимо от возраста, сословия, пола и народности. 7. Во-вторых, мы желаем, чтобы каждый получивший правильное образование человек достиг полноты культуры и не только в одном, или некоторых, или даже многих направлениях, но во всех, способствующих совершенству человеческой природы; чтобы он умел находить истину и видеть ложь; любил добро и не позволял склонить себя ко злу; совершал то, что должен совершать, и не делал того, чего должен избегать; разумно говорил при необходимости обо всём со всеми, никогда не оставаясь немым, когда надо говорить; и, наконец, чтобы в своих отношениях к вещам, людям и Богу он поступал благоразумно, неопрометчиво и таким образом никогда не отклонялся от цели, своего счастья [2]. 8. Причём именно всесторонне; не напоказ и для обмана, но во имя истины. (...) 10. Три необычные вещи хотим мы посоветовать (повторяем это для того, чтобы нас поняли): привести к всесторонней культуре (1) всех, (2) во всём, (3) во имя всеобщего просвещения. 11. Всех: то есть народы, сословия, семьи, каждого человека без всякого исключения. (...) 12. Во всём: то есть во всём том, что может сделать человека мудрым и счастливым. (...) всесторонняя культура духа требует, чтобы все люди (I) имели знание о будущей жизни, воодушевлялись мечтой о ней и прямыми путями были ведомы к ней; (II) были научены мудро решать дела земной жизни так, чтобы и в ней по мере возможности всё было надёжно; (III) учились так идти путём единодушия, чтобы не могли расходиться друг с другом во вред себе ни на земных, ни на вечных путях и умели приводить к согласию других, разногласящих; (IV) и, наконец, были преисполнены усердия в стремлении к тому, чтобы слова и поступки пребывали между собой в наибольшем возможном согласии. (...) 13. Во имя всеобщего просвещения: то есть просвещения истиной, чтобы каждый, основательно пройдя её школу, противостоял блуду и азарту, ходя путями праведности. (...) 14. Не будет ли мне дозволено и в третий раз повторять, чего я желаю? Прошу разрешить ради совершенного прояснения наших целей! Мы хотим научить всех людей пансофии, то есть сделать так, чтобы они умели (I) понимать строение вещей, помыслов и речей; (II) понимать цели, средства и способы осуществления всех действий (своих и чужих); (III) отличать в сложных и запутанных действиях, равно как и в помыслах, и в речах, существенное от случайного, безразличное от вредного и тем самым распознавать всякие искажения мыслей, слов и поступков, чужих и своих, чтобы всегда и везде возвращаться на правильный путь. Если бы всему этому научились все и всесторонне, все стали бы мудрыми, а мир исполнился бы порядка, света и покоя. 15. С учётом всего этого можно дать пампедии уже другое и более точное определение: она - просторный путь в озарению светом пансофии человеческих умов, слов и действий, или искусство вселять благоразумие в умы, языки, сердца и руки всех людей. (...) |
|
|||
|
|
Глава II. Как необходимо (1—14), как возможно (15—20) и как легко (21—30)
воспитать в людях полноту человечности
5. (...) И раз уж все мы рождаемся, то надо сделать так, чтобы никто
не жалел о своём появлении на свет. Но как достичь этого? 6. Во-первых, добившись, чтобы всякий человек жил не как бессловесная
тварь, а по велению разума. Светом его наделены все, да не все умеют
пользоваться тем, что у каждого есть, если не обучены. Значит, их надо
обучить! (...) 7. Надо стремиться не только к тому, чтобы люди не уподоблялись
бессловесным тварям, но и к тому, чтобы они достигали высшей мудрости. (...) 8. В-третьих, нельзя желать вырождения ни одного человека в
нечеловека, и поэтому нельзя не желать, чтобы все получили образование (...) 9. Поскольку же единственная причина стольких падений — слепота ума,
из-за которой люди не знают ни своего назначения, ни назначения вещей, ни
средств для достижения целей, ни правильных способов применить эти средства,
то абсолютно необходимо правильно наставить во всём этом всех людей (...)
Итак, невозможно себе представить более действенного средства от
неумеренностей человеческого рода, как то, чтобы все люди начали
задумываться, а потом и понимать, зачем они живут и для чего существует в их
мире каждая вещь, сообразно этому пониманию управляя своими действиями. 10. Желать, чтобы и самые варварские народы тоже просветились и
избавились от темноты своего варварства, надо потому, что и они — часть
человеческого рода, которая должна уподобиться целому, а также потому, что
целое не есть целое, пока лишено какой-то своей части, и, наконец, потому,
что предпочтение части целому, когда идёт речь об обладании каким-либо
благом, есть явный признак недостатка либо здравого смысла, либо доброй воли. Кто бы ты ни был, если ты не хочешь показать свою ограниченность или
злонамеренность, ты должен больше желать блага для всех, чем своего блага,
или блага нескольких твоих близких, или одного твоего народа (...) 19. [Способностью к культуре] наделены не только все народы, но и каждое
отдельное племя в силу везде одинаковой природы всех людей (...) 20. Наконец, почему не научить людей употреблять вещи, а не
злоупотреблять ими, показав, что для каждой вещи хорошо находиться и поддерживаться
в соответствующем ей состоянии, когда она позволяет легко применить себя по
назначению? [3] (...) 21. Итак, мы явно не советуем ничего невозможного, предлагая всех
людей, без исключения, привести к свету и культуре. Но, поскольку мало одной
возможности исполнения (ведь люди ищут ещё и лёгкой доступности исполнения,
считая трудное невозможным и не понимая, что значат слова о стремлении
добродетели к трудностям), нужно, вне сомнений, доказать, что всё
предлагаемое здесь в силу самого устройства человеческой природы не только
желательно и возможно, но доступно и легко, лишь бы мы научились и захотели
правильно применить данные нам от Бога средства. Выразим это утверждение в
виде нескольких задач бы некоей механики [4]. Задача первая 22. Каждую вещь, в том числе человека, направить к соответствующей
цели. Для этого не требуется особого умения, стоит только устранить то, что
преграждает путь естественным наклонностям. (...) Итак, освободи человеческий
разум от притупляющей его темноты, и он сразу поймёт своё величие. (...) Так
что для совершенствования каждого человека только и надобно, что умелое
руководство. (...) Задача третья 24. Лёгким путём научить разумное существо пользоваться разумом. (...)
не пустое занятие звать всех людей к обретению того, что они и могут и хотят
обрести, лишь бы все об этом знали. Так учи их, чтобы узнали, — и они сумеют,
захотят, смогут! Задача четвёртая 25. Научить людей правильному применению вещей. (...) Итак, да будут все люди обучены правильно познавать вещи и
правильно их понимать — и они легко научатся также и правильному применению
вещей. (...) Задача шестая 27. Уничтожить любое варварство. Для этого не требуется особого искусства; только выведи человека из
дикости, то есть из отупляющих случайностей, и перенеси туда, где ему
откроется богатое разнообразие вещей, которые можно воспринимать чувствами,
взвешивать разумом и — когда речь идёт об остающихся вне предела его
досягаемости свершениях и событиях — познавать в историческом исследовании
(...) 30. Вопрос. Надо ли приобщать к образованию слепых, глухих тупоумных —
тех, кто из-за недостатка телесного органа не вполне может что-то усвоить?
Отвечаю: (1) Человеческая культура не исключает никого, если он человек; насколько
такие люди причастны к человеческой природе, настолько их надо приобщить и к
культуре, — и даже с особым старанием ввиду их большей потребности в помощи
извне, так как их природа из-за внутренних недостатков меньше способна помочь
себе. (2) Тем более природа, когда ей что-то помешало развить свою силу в
одном, может особенно ярко проявить её в другом, стоит ей только помочь.
(...) |
|
|||
|
|
Глава III. Что такое обучение человека всему, служащему совершенствованию человеческой
природы (1—12), почему это необходимо (13—30), какие есть к тому возможности
(31—32) и лёгкие пути (33—48)
I.
О необходимости воспитания всех людей сказано достаточно. Теперь надо
показать (I), что не только одну сторону человека, но всего человека должно развивать
во всём, что служит совершенству человеческой природы; (II) что это возможно
в силу самой природы; (III)
и, наконец, что этого можно достичь лёгкими путями. (...) 6.
Но мы желаем, чтобы энциклопедической учёностью обладали не одиночки, а все и
чтобы их наставляли не только в том, что можно знать, но и во всём том, что
необходимо делать и излагать в речи; чтобы отличие людей от бессловесных
тварей — их дар разума, языка и свободы разнообразной деятельности с вещами
-стало максимальным. (...) II.
Но если принимать во внимание врождённые стремления человека в их
совокупности, то человеческая культура складывается из 12 частей. В самом
деле, каждый, кто родился человеком, по побуждению своей внутренней природы
стремится (I) существовать, то есть жить; (II) существовать уверенно, то есть
обладать достоинством; (III) существовать осмысленно, то есть познавать
окружающее; (IV) существовать просветлённо, то есть понимать познанное; (V)
существовать свободно, то есть желать и избирать то, что понято как доброе,
не желать и отвергать дурное и, если можно, всем располагать по своему
решению; (VI) существовать активно, то есть стремиться не впустую понимать и
избирать то, что он понимает и избирает; (VII) обладать, или располагать,
многим; (VIII) пользоваться всем, что у него есть, притом уверенно; (IX) при
этом выделяться и быть в чести; (X) быть как можно более красноречивым, чтобы
находчиво и выразительно передавать свои знания и волнения другим; (XI)
пользоваться расположением и благодарностью людей, которые бы ему не
завидовали, а поздравляли его с возможностью вести более спокойную, приятную
и обеспеченную жизнь; (XII) наконец, пользоваться божией благосклонностью
ради внутреннего удовлетворения и ради прочности своего счастья в Боге (...) 16.
Людей надо научить так любить земную жизнь, чтобы они захотели жить вечно. Не
говорю, что их надо учить любви к жизни (эта любовь настолько обща всему
живому, что нет никакой необходимости убеждать людей любить жизнь; многие от
чрезмерной любви к жизни даже слишком много грешат всю свою жизнь), но они
должны любить насущную жизнь так, чтобы всё следующее за ней тоже было для
них жизнью, а не смертью. Иначе, если на смену жизни приходит смерть, лучше
было бы не родиться. 17.
В интересах каждого человека исправно заботиться о своём здоровье. Ведь если
хрупкая хижина человеческого тела, в которой обитает небесный гость, будет в
каких-то частях ущербна, или расшатана, или расслаблена, то что останется
гостю, как не заболеть самому с досады и тем самым ограничить свою
деятельность? (...) 18.
Очень важно вести людей к познанию многих вещей, чтобы они вбирали всё, что
только можно вобрать чувством, разумом и верой; для предотвращения в разуме,
а затем и в воле, и в действиях тех зияний, которые возникают от незнания необходимых
вещей. Все вещи созданы для человека, чтобы приносить ему какую-либо пользу;
но они не могут её принести, если их не применить, а применить их нельзя без
знания. (...) 19.
Но мало познать вещи извне; людей надо привести к пониманию сути, предупреждая
заблуждения, возникающие при поверхностном наблюдении непонятных вещей. (...) 20.
Очень важно, чтобы люди научились и умели свободно, по собственному решению
избирать верно понятые вещи и так же пользоваться ими; (...) А кто принуждает
других принять свои собственные взгляды, требуя слепого согласия и
повиновения, те насилуют человеческую природу. (...) 21.
Очень важно для человечества и то, чтобы люди стали прилежными и
трудолюбивыми. (...) Значит, и с этой стороны мир мог бы быть в блаженном
состоянии, если бы все люди были приучены к постоянному усердию. 22.
Желательно, чтобы люди жили в изобилии (каждый по своей потребности), поэтому
всех надо научить искусству богатеть, т. е. все должны уметь обеспечить себя,
не знать нужды и потому не желать чужого и не возмущать мир своей жадностью.
(...) 23.
Желательно, чтобы все люди жили в обеспеченности; всех надо научить достигать
этого. Под обеспеченностью я понимаю честное спокойствие ума, возникающее от
мирного и безмятежного владения и пользования своим достоянием. (...) 24.
Желательно, чтобы все люди были уважаемы и никто не испытывал позора — как
потому, что человек из всех созданий самое совершенное и у Бога самое
почитаемое, так и потому, что он не переносит позора и за унижение готов
мстить. (...) 25.
Желательно, чтобы никто не немотствовал, но все были способны излагать свои
нужды Богу и людям. (...) 26.
Во всех людях надо воспитать мирные нравы, чтобы не совращались те, у кого от
природы добрый характер, и вернулись к праведности те, у кого злой. Ибо прав
поэт: Самый
суровый дикарь непременно нравом смягчится. Стоит к природе ему
терпеливым прислушаться ухом [5]. 27. Но всего важнее для всех людей, чтобы прежде всего, во
всём, в завершение всего души полнились любовью, ради стяжания милости
божией, без чьей воли нет ничего в человеке. Не будет любви - при всех наших
прочих трудах мы останемся просто грызунами, забравшимися в норы своей суеты
(...) Задача VII 41.
Сделать людей деятельными, находчивыми, старательными. Человек
от природы полон жизни, любит движение и деятельность и нуждается только в
благоразумном водительстве. Как ум постоянно занят какими-либо размышлениями,
а воля — избранием чего-либо, так исполнительные способности непрестанно
заняты совершением задуманного и избранного. Внешних побуждений при этом
совсем не надо, каждый их носит в себе; надо только направить человека так,
чтобы беспорядочные инстинкты не вывели его за пределы должного [6]. Три вещи вернее всего помогут достичь этого. (I) Надо
раньше начать упражнения в движении и деятельности для приобретения
подвижности, которая не так легко утрачивается, если укреплена навыком.
Значит, надо позволять детям играть, бегать и всегда что-то делать, за
исключением неположенного. (II) Пусть учатся всё, что делают, делать
по-настоящему, то есть с рвением и неленостно. (III) И пусть учатся всё
делать с какой-либо целью, серьёзной или игривой, ради похвалы или победы.
(...) |
|
|||
|
|
Глава III. Всесторонне обучать всех всему: что это значит (1) и чему служит
(2—6), насколько это возможно (7—11) и как легко (12—18). Переход к следующим
главам (19—22)
Я
уже говорил о том, что началом воспитания человеческого рода должно быть облагораживание
не только всех и во всём, но и всестороннее. Что такое это всестороннее
облагораживание? Оно означает приобретение благородства не ради внешнего
впечатления, но истинного, с весомой пользой для жизни настоящей и будущей:
так, чтобы всякий, кто воспитан в мудрости, красноречии, науках,
гражданственности и благочестии, стал не полузнайкой, а знатоком; не
балагуром, а красноречивым; не хвастливым начинателем дела, но способным его
завершителем; не маской добродетели, но самой добродетелью (...) 3.
Если этот мировой театр должен измениться до основания, то необходимо, чтобы
до глубочайших основ изменились все человеческие занятия, и именно таким
образом, как указывает Пансофия, то есть чтобы всё, чему человека учат и чему
он учится, было (I) не разрозненным и частичным, но единым и цельным; (II)
не поверхностным и кажущимся, но прочным и реальным; (III)
не тягостным и принудительным, но мягким и приятным, потому прочным. Изложу
(методом, уже принятым) необходимость, затем возможность и, наконец, лёгкость
достижения этих трёх желанных вещей, если только взяться за дело со всей
разумностью. 4.
Что всё надо брать в совокупности, а не разрозненно и отчасти, доказывает то подтверждённое
опытом соображение, что, когда вся сила человеческой природы привязана только
к чему-то одному и не обращена ко всеобщему театру мира, она не может
сохранить свою гармоничность, но пагубно сворачивает с прямого пути с
неизбежным вредом для себя, для вещей и для других людей. (...) 5.
Опять-таки надо желать, чтобы все люди были воспитаны основательно, а не
поверхностно; чтобы были подведены к истине, а не к мнениям или видимостям:
ибо видимость без основания в вещах ни к чему не ведёт, кроме обмана. (...) 6.
Желательно также, чтобы образование мягко и приятно вело человека к
непринуждённому изяществу и к упорству в добре, вплоть до надёжных
достижений. (...) 8.
Признаём, что всестороннее образование (formatura) людей не лишено
трудностей, вытекающих из четырёх причин. Во-первых, человек самое сложное
существо, требующее само по себе стольких стараний и забот во избежание своей
порчи, сколько все остальные, вместе взятые. (...) 9.
Во-вторых, характер человеческой природы таков, что именно благодаря своему
первенствующему положению человек с трудом подчиняется управлению. (...) 11.
На пути правильного образования человека есть ещё одно могучее препятствие:
примеры пагубных мнений и нравов, которые проникают также (и главным образом)
в среду молодёжи и уводят её на неправедный путь. (...) 12.
Верно, что все эти обстоятельства затрудняют воспитание. Но верно и то, что,
устранив причины, можно устранить или уменьшить и трудности. (...) 13.
Надо, кроме того, укротить разнузданность неограниченной свободы, поставив
преграды разума для страстных порывов воли, чтобы она ясно видела, что не
может слепо требовать выполнения своих желаний без ущерба для себя и поэтому
должна сама себя укрощать. Воле будет легче переносить бразды чужого
правления, если она сама привыкнет укрощать себя во всём, в чём увидит
противоречие разуму, тем более если бы удалось всё устроить так, чтобы каждое
дело человек делал не по принуждению, но как бы самопроизвольно (по
собственной воле и влечению). 16.
Ведь в самой человеческой природе уже заложены разумность, воля и способность
исполнения, пищей которым служат истина, благо и Единое, или единящее (то
есть Возможное). Природе человека свойственно настолько почитать истину, что
человек поверит и в ложь, если она придёт под видом истины, все доброе
человек так любит, что может пожелать и зла, если оно приходит под покровом
добра. И ко всякому возможному благу его так влечёт, что он попытается
совершить и невозможное, если оно предстанет в окраске возможного. (В самом
деле, люди верят неправде только потому, что принимают её за правду; любят
зло, лишь поскольку убеждены, что это добро; пытаются одолеть невозможное
только потому, что принимают его за возможное.) Предложи разуму что-либо
действительно истинное, он тотчас поймёт; воле - что-либо действительно
доброе, она тотчас ухватится; умению — что-либо действительно возможное, и
оно тотчас сделает, коль скоро представится путь осуществления. (.„) 19.
Из предыдущих трёх глав можно вывести три последующие. В самом деле, люди
должны быть образованы: (I) все - следовательно, понадобятся мастерские
культуры (officinis Culturae), универсальные школы для воспитания всех;
назовём это ПАНСХОЛИЕЙ; (II) во всём — и, следовательно, будут нужны
универсальные орудия воспитания, то есть книги, которые будут содержать всё;
назовём это ПАНБИБЛИЕЙ; (III) всесторонне — и следовательно, потребуются
универсальные учителя, которые сумели бы наставлять всех, всему и
всесторонне; назовём это ПАНДИДАСКАЛИЕЙ. 20.
До сих пор ни того, ни другого, ни третьего по-настоящему не было, и поэтому
мир пресмыкался в убожестве. В самом деле, у некоторых народов не было
никаких школ, а потому никакой культуры, только неприкрытая грубость и
варварство; у других были, но дурные, почему их культура была извращённой, более способной не улучшать
человеческую природу, а ещё больше её портить. Кое-где были школы по замыслу
даже весьма хорошие, благочестивые, нравственные, но неудовлетворительные по
своему устройству — беличье колесо и лабиринт. Итак, надо позаботиться, чтобы
школы были созданы везде, для пользы всего человеческого рода, причём
согласно замыслу божьему, для восстановления, а не просто залатывания образа
божия в людях; они должны стать прекрасным садом, где всё служило бы приятной
пользе. 21.
Опять-таки у одних народов нет никаких книг, а у других они в избытке и не
помогают умам, а загромождают их: они или полны разнообразными ошибками
(философскими, медицинскими, политическими и религиозными), или если и
преподносят истину, то из-за порочности метода в спутанном виде [7]. Надо усовершенствовать это орудие человеческой культуры,
книги, так чтобы не было народа, лишённого их, и чтобы бесконечное их
множество было приведено к порядку: избыток превращён в достаток, прихотливый
произвол учений - в утверждённость истины, сбивчивость — в прекрасную
связность. 22.
Нечто подобное будет и с воспитателями человеческого рода: они должны быть
везде, они должны быть только хорошими, должны быть обучены и способны
обучать, то есть и понимать всё, что делает человека человеком, и быть в
состоянии передавать это другим. 23.
Это правильный порядок вещей послужит нормой и для изложения в последующих
главах того, как соответственно каждому человеческому возрасту должны быть
подготовлены школы книги, учителя и какими все они должны быть, а именно
пансофическими, постепенно ведущими всех к совершенству. 24.
Великолепно было бы соблюсти и осуществить также, (I) чтобы каждый, кто
родился человеком и научен пользоваться разумом, сам для себя стал школой,
книгой и учителем; (II) чтобы каждый в беседах с другими был школой, книгой и
наставником также и для своего ближнего (III) и, наконец, чтобы нигде не было
недостатка в народных школах (collegiate scholae), общедоступных книгах
(publici libri) и учителях. |
|
|||
|
|
Глава V. Пансхолия, или о повсеместном открытии школ и о необходимости, возможности
и (при разумном ведении дела) лёгкой осуществимости этого
1.
Как для всего рода человеческого весь мир — это школа, от начала и до конца
веков, так для каждого человека его жизнь - школа, от колыбели до гроба.
(...) 5.
Очень легко достичь, чтобы всякая жизнь стала школой. Лишь бы дать каждому
возрасту делать то, к чему он способен, и всю жизнь человек будет иметь, чему
учиться, что делать, в чём преуспевать и откуда собирать плоды жизни. (...) 6.
Весь срок человеческой жизни (данный ей для совершенствования тела, духа и
души) делится на семь частей [8]. Первая из них — зачатие
и созревание в лоне матери; вторая — рождение и следующее за ним
младенчество; третья — детство; четвёртая — отрочество; пятая — молодость;
шестая — зрелость; седьмая — старость, сменяющаяся смертью. Так что всего
уместнее будет установить семь школ постепенного совершенствования человека.
Это школа (I) рождения, более всего схожая с началом года, месяцем январём;
(II) младенчества, подобная февралю и марту, когда набухают почки; (III)
детства, подобная апрелю, украшающему деревья цветением; (IV) отрочества,
подобная маю, когда начинают образовываться плоды; (V) молодости, подобная
июню, когда плоды зреют, а ранние поспевают; (VI) зрелости, носящая образ
месяцев июля, августа, сентября, октября и ноября, когда собирают
всевозможные плоды и готовятся к наступающей зиме; (VII) старости, подобная
декабрю, который замыкает круговорот года и всё завершает. 7.
Первая школа будет всюду, где родятся люди; вторая – в каждом доме; третья —
в каждой деревне; четвёртая — в каждом городе; пятая — в каждом государстве
или провинции; шестая - во всём мире; седьмая - везде, где окажутся старые
люди. Первые две могут называться частными школами, ибо забота о них падает
лично на родителей; средние три могут называться общественными, поскольку они
находятся под надзором церкви и властей; последние две школы — личные, ибо
каждый повзрослел уже настолько, что может и должен стать сам мастером своей
судьбы, будучи предоставлен Богу и самому себе. 8.
Об общественных школах надо сказать (здесь, в предварении) особо, (I) что они
собой представляют и почему должны создаваться везде; (II) насколько их
создание возможно, (III) причём с лёгкостью и приятностью, чтобы они были
местом не тягостной зубрёжки, а увлекательной игры ума. 9.
Общественными школами я называю собрания, где молодёжь всей деревни, города
или всего края группами (agminatim) упражняется в науках и искусствах, в
прекрасных нравах и в подлинном благочестии под руководством самых уважаемых
мужей (или почтенных женщин), плодом чего должно явиться повсеместное
изобилие хорошо образованных людей. Для лучшего понимания объясню всё по
частям. 11.
Говоря же, что дети должны быть доверены попечению самых уважаемых мужей и жён,
хочу дать понять, что (I) такое важное дело можно доверить не всякому
человеку из толпы, а только самым избранным, (II) причём не молодым,
возможно, ещё не умеющим владеть собой, а только лицам устоявшегося возраста
и проверенной нравственности; (III) и каждый пол должен приличия ради
обучаться раздельно. Но
обучаться чему? 12.
Во-первых, грамотности, ибо все вообще должны научиться читать и писать.
Добавлю ещё: искусствам жизни, потому что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы
молодёжь в школах занималась делами, которые ей потом не нужны: она должна
заниматься только такими, которые прямо введут её в круг жизненных
обязанностей. (...) 13.
В интересах общества надо настаивать, чтобы молодёжь в общественных школах
приучалась к добрым нравам. (...) Значит, прежде всего мы должны стремиться к
тому, чтобы каждая общественная школа (publica schola) стала общественной
кузницей добродетели (...). В самом деле, к чему баня, если она не смывает
грязь? К чему школа, если она не искореняет пороков (душевной нечистоты)? 15.
Об обучении же молодёжи группами я говорю в двух смыслах: имею в виду и
группу молодёжи, где всех приводимых в школу любили и воспитывали бы с
одинаковой заботой, и группу наук, в которых молодёжь должна упражняться.
(...) Так мы достигнем того, что из каждой общественной школы получится
общественная (I) здравница, где обучают жизни и сохранению здоровья; (II)
палестра, где приучают к упражнениям в ловкости и силе, которые полезны всю
жизнь; (III) рассадница просвещения, где все умы озаряются светом наук; (IV)
ораторская школа, где всех наставляют в умелом владении языком и речью; (V)
мастерская, где никому не позволят при учении (а потом и в жизни) убивать
время наподобие праздно поющих стрекоз в полях, а научат подражать всегда
деятельном муравьям в муравейнике: (VI) кузница добродетелей, в которых
совершенствуются все граждане; (VII) колыбель гражданской жизни, где все,
учась попеременно подчинению и управлению (словно в маленьком государстве),
сызмала привыкнут управлять вещами, самими собой и другими (если кому
представится необходимость управлять другими); (VIII) маленькая церковь, где
вместе с познанием Бога от приставленного к ним пастыря душ и хранителя
совести все впитывали бы привычку к богопочитанию, не только по воскресеньям,
но и каждодневно проходя катехизацию и слушая маленькие проповеди
(приуроченные к детскому возрасточку) с разнообразными поучениями, увещаниями
и утешениями. 16.
Упомяну, наконец, об упражнениях. В каждой общественной школе всё должно держаться
на примерах и практике, этом кратком и действенном пути воспитания, а не на
поучениях, пути долгом и трудном. (...) 17.
В заключение коснусь цели своего совета везде основывать такие общественные
школы, а именно их плодом должно быть повсеместно изобилие хорошо
образованных людей. Люди, остающиеся без образования, растут как дикие
деревья, как тёрн, крапива и колючий кустарник; чтобы вырастить людей, нужен
большой труд, как при выращивании плодовых деревьев труд посадки, орошения и
прививки. (...) 20.
Итак, призываем везде открывать общественные школы. Везде, где рождаются
люди, требуется воспитание, чтобы дары природы из возможных стали
действительными. (...) 21.
Где только в мире рождаются люди, там нет недостатка в учениках: рождением мы
посланы в жизнь как в школу. Поэтому, как строить здания можно всюду, где
есть строительный материал, камень, дерево и глина, так школы можно создавать
всюду, ибо нигде нет недостатка в материале для школы — в молодёжи. 28.
Но основой успеха будет метод обучения [9]; во всём
практический, во всём увлекательный и такой, чтобы благодаря ему школа стала
поистине игрой, прекрасной прелюдией ко всей жизни. Это получится, если все
занятия жизни мы приведём в доступный детям вид - не только ради лучшего
усвоения, но и ради увлекательности, - сочетая их с предметами, которым
детский возраст не может не радоваться. Тогда, выйдя из школы и столкнувшись
с жизнью, они убедятся, что не видят ничего совершенно нового, а должны
справиться лишь с новой и приятной задачей применения своих знаний к
серьёзным делам [10]. |
|
|||
|
|
Глава VI. Панбиблия, о книгах и других инструментах, призванных служить
универсальному образованию
1.
Эту часть можно было бы назвать панорганией [11],
поскольку всё здесь служит оттачиванию умов. Мы расскажем здесь о том, как
надо применять (1) вещи, непосредственно предносящиеся чувствам, (2)
рисованные или изваянные вещи (3) и, наконец, описания вещей, посредством
речи, то есть книги. Впрочем не все вещи можно принести в школу, как и
картины, или это не всегда удобно, так что достаточно обратить внимание на
то, какие книги должны быть приготовлены для этой цели. 2.
Панбиблией мы называем, таким образом, полный набор книг, предназначенных для
универсального образования и составленных по законам универсального метода.
Стало быть, целые библиотеки? (...) Но Бог дал нам три книги, которые одни
исчерпывают всё: полный творениями мир вовне нас, полный разумности ум внутри
нас и выраженное в слове и изложенное в Писании откровение до нас (...) 3.
Эти три книги божией премудрости - настоящая и полная библиотека всего, что
на земле и в вечности нужно человеку знать, во что верить, что делать и на
что надеяться, --но только для уже пришедших к совершенной премудрости; кто
пока ещё только на пути к ней, те нуждаются в книгах, ознакомительных и
вводящих в эту полную божию библиотеку. О правильной их подготовке и пойдёт
речь. Главное требование к таким книгам — прямо, полно, доступно соответствовать
своей цели, истинной человеческой культуре. 4.
Прямо: чтобы никто, ведомый по этому пути, не мог свернуть в сторону, не мог
не прийти к цели. Это удастся, если Бог, наше вечное высшее благо, во всех
таких книгах будет представлен как вечная всёпревосходящая высота, то есть
как жизнь и душа всего, вечно одухотворяющая также и нашу жизнь и вечно
поднимающая её к небесам. 5.
Полно: чтобы никто, вставший на этот путь, не смог растерять ничего из всего
богатства, имея в виду жизнь настоящую и будущую. Этого достигнем, если всё,
являемое Богом в своих театрах [12], здесь будет
излагаться с целью сделать людей всесторонне образованными, то есть мудрыми в
мыслях, святыми в желаниях и могущественными, силой божией, в делах своих. 6.
Доступно: чтобы никому ничего в этой жизни не казалось недостижимым. Это
удастся, (1) если школьные книги будут по возможности немногочисленны и
немногословны, количеством и размерами отпугивать перестанут, вместят всё
нужное без обременения чем бы то ни было лишним; (2) если они будут написаны
со вкусом, увлекательно благодаря неизменной новизне и занимательной ясности,
без скуки, бывающей от повторов и трудных темнот, (3) если они будут излагать
всё с правдивостью настолько ясной и убедительной, чтобы никто не усомнился,
что это настоящие ключи к божиим книгам, открывающие дверь к пониманию всех
содержащихся в них вещей. Следует немного сказать о каждом из этих требований
в отдельности. 7.
Я сказал, что такие книги должны быть немногочисленны, чтобы не отпугнуть
количеством, и всё-таки их должно быть несколько, причём существенно
различных, а именно сообразно возрастным ступеням, по которым каждый человек
шаг за шагом поднимается от колыбели к своему жизненному расцвету. (...) 8.
Сколько же будет этих учебных книг? Столько, сколько есть возрастных групп и
различных целей воспитания, взаимно подчинённых друг другу. (...) 9.
Впрочем, если этих книг будет и больше, не беда, лишь бы они были
немногословны. (...) 12.
Эти книги будут иметь главы-ступени, как внутри себя, так и между собой
соединённые, как звенья в цепи: всё последующее должно исходить из
предыдущего, как на дереве каждый побег, лист, цветок и плод прорастают из
своей почки. (...) 13.
Главное, надо будет соблюсти, чтобы все книги были написаны очень ясно и были
понятны не только в школе при объяснении, но и самоучкам вне школы. (...) 14.
Этому поможет, если большинство книг будет написано в форме диалога, ради
красоты и полезности. (...) 15.
И удастся достичь того, что школьные книги станут считаться не сокровищницей
образования и мудрости (как их величали до сих пор, а как бы воронкой, с
помощью которой в разум внимательных читателей переливается всё, что бьёт
ключом из трёх книг божией премудрости, а работа учителей и учеников в школе
будет просто передачей света из этих сияющих книг в просветлённые головы. 16.
Всякая вообще книга нашего века (и особенно школьная) должна быть вполне
пансофической, вполне панпедической, вполне панглоттической и вполне
панортосической. Пансофической - значит открывающей суть всей премудрости,
более сжато или более пространно, сообразно ступени воспитания. Панпедической
— значит помогающей развитию умов, опять-таки сообразно ступеням. Панглоттической
-- значит переведённой на все живые языки самым простым слогом.
Панортосической — умело способствующей ограничению или исправлению пороков и
распространению добра, опять же уместным для каждой ступени образом. 18.
Однако представляется полезным установить более подробные законы о написании
книг, чтобы их придерживались как члены Совета света [13],
так и все, пожелающие в будущем посвятить себя составлению книг. Пожалуй,
этих законов должно быть двенадцать. (1)
В просвещённом веке следует думать не о том, как умножать книги, а о том, как
устранять вредные, изымать бесполезные и сокращать лучшие (ибо умножать надо
радость, а не количество. Ис., 9, 3, и «путь Сиона должен быть прост и прям».
Ис., 35, 8). (2)
Если кто-то и всё захочет писать, пусть ему разрешат это с условием, чтобы он
писал, а не списывал. (...) (3) Пусть
пишущий пишет книгу, а не центон [14]. (4)
Не обнародовать ничего, кроме благих новых открытий или по крайней мере новых
соображений о ранее открытом ради лучшего понимания тайн мира или более
удобного применения вещей в благих целях. (...) (5)
Если у кого есть новые изобретения или прекрасные мысли о ранее найденном, пусть
расскажет об этом миру просто, без примеси давно известного. (...) (6)
Пусть выходит в свет только то, что умножает просвещение и удобство
человеческой жизни, и пусть будет заранее ясно, что в книгах открываются вещи
до сих пор неизвестные, упорядочивается запутанное, утверждается расшатанное,
— словом, люди освобождаются от тумана незнания, от дыма мнений, от
головокружения суеты и переходят к сиянию света, радости и прочной истине [15]. (7)
Итак, ничего не надо писать и издавать, кроме заведомо истинного и несомненно
полезного. (...) (8)
Новые книги должны быть написаны только математическим методом: без диспутов,
на одних доказательствах [16]. (9)
Пусть никому не позволяется издавать книги наспех и преждевременно, но все
должны приобрести привычку оттачивать, перерабатывать и, как бы играя с ними,
строить и перестраивать свои труды, пока каждая книга не будет в точности
отвечать нормам Поликлета [17]. (10)
Ни одна большая книга не должна выходить без указателя. Книга без указателя —
дом без окон, тело без глаз, имущество без описи: не так легко ими
воспользоваться. (...) (11)
Все новые книги, сколько бы их ни было, — это лишь ключи и предисловия к
божественным книгам: природе, Писанию и мастерской нашего собственного
разума. (...) (12)
Никто пусть не обнародует никакой книги без ведома и без согласия Советников
света. (...) 20.
Ради распространения света Советники света позаботятся прежде всего о
составлении универсальных книг: «Панкосмография», «Панхронология»,
«Панистория», «Пандогматия» и «Пансофия», взаимосогласованные «Пояснения» к
книгам божиим — к пророкам, с «Началами еврейского языка», и к апостолам, с
«Началами греческого языка», которые открывали бы доступ к ним на их
собственном языке; наконец, совершенная «Пандомика» [18],
«Всеобщее разрешение трудностей», «Истребление ошибок» и другие книги, в
каких со временем обнаружится всеобщая потребность. (...) 21.
Панкосмия, или Панкосмография, будет совершенной, если у нас, наконец,
появятся точные карты неба и земли и обоих полушарий, что станет возможным,
если каждый народ тщательно и точно опишет родные земли. Из этих трудов можно
будет потом составить общий обзор, чтобы каждый смертный вполне знал своё
земное жилище и каждый народ умел оценить себя и своих соседей (увидев, какой
частью целого он является, где находится и какими дарами природы и искусства
украшен). (...) 22.
Панхронология (Панхрония) [19]. 23.
Панистория [20]. 24.
Пандогматия будет книгой, содержащей достопримечательные мнения разных
народов и выдающихся мужей этих народов. (...) 20.
Пансофия должна быть так усовершенствована, чтобы по сравнению с ней всё
казалось хаосом и лишь она была подобна полной системе божией (systemati Dei), мирозданию (mundanae Machinae). Приведённая к высшему совершенству.
Пансофия стала бы нормой для всех более частных книг, как произведения
природы - норма для всего, создаваемого силой человеческого 1 искусства. А
формой, нормой и основой Пансофия будет умный свет, нисходящая от высших
родов к низшим видам последовательность вещей. (...) 29.
«Панантология», или «Гномология», будет книгой, содержащей в алфавитном
порядке все изречения, кем-либо и когда-либо сказанные остроумно и изящно, с
прибавлением имени автора. (...) |
|
|||
|
|
Глава VII. Пандидаскалия, или об
универсальных воспитателях умов, пампедических наставниках, способных учить всех,
всему, всесторонне; какова необходимость в них и каковы к ним требования
1. (...).
Мало поэтому иметь хорошие книги, их надо усердно читать, и не только читать,
но и правильно понимать, прочно удерживая в памяти содержание и применяя его
на деле. Чтобы это умели все в последнем веке, веке мудрости, необходимо
руководство универсальных учителей (pandidascalorum). 2. Но
что такое, согласно пандидаскалии, универсальный учитель? Это пампедический
наставник, умелый в обучении всех людей всему, что способствует
совершенствованию человеческой природы, ради доставления человеку всецелого
совершенства. 3. Этого
мы достигнем, если будут соблюдены три требуемые от пандидаскалического
наставника вещи: (1) каждый сам должен быть таким, каким должен делать
других, (2) каждый должен владеть искусством делать других такими (3) и быть
ревнителем своего дела, — словом, должен мочь, уметь, хотеть насаждать
пансофию. 4. Воспитатели
должны быть поэтому избранными людьми, благочестивыми, серьёзными, усердными,
трудолюбивыми и благоразумными — такими, каким мы хотим видеть весь народ
последнего века: просвещённым, мирным, совестливым и святым. 5. Чтобы
делать людей такими, наставники должны знать (1) все цели своей профессии,
(2) все ведущие к ним средства, (3) всё разнообразие метода. 8. (...)
универсальный учитель должен поставить перед своим учительством троякую цель.
(1) Универсальность: обучать всех всему; (2) простота: учить надёжно
надёжными средствами; (3) добровольность: учить всему легко и приятно, как бы
играючи, чтобы всё дело воспитания людей действительно можно было называть
школой-игрой, то есть, выражаясь, как говорится, короче и в трёх словах,
учить всех, всему, всесторонне. 10. (...)
покажем на нескольких задачах средства и способы, при помощи которых каждый
универсальный учитель может достичь этой триединой цели. 11. Задача
I. Сделать так, чтобы каждый человек стал способен воспринимать всю
премудрость божию. Троякий
путь. (1) Позволить ему приобретать образование, насколько он может, а именно
с самого младенчества; (2) воспитывать его в хорошей школе ума до тех пор,
пока это возможно, а именно вплоть до вступления его на этот или иной
жизненный путь; (3) и пусть он всё это время упражняется упорно, без надрыва,
старательно — и получим искомое. Причём с какой лёгкостью! (...) 12. Задача
II. Придать благородство всякому получающему образование человеку. Всякий
род благородства надо показать ему на примерах и прояснить наставлениями
(чтобы он не мог не понять и не полюбить его), и, наконец, подкрепить
упражнением под сколь угодно долгим надзором учителей — и из любого бревна
получится Меркурий (под бревном понимай всякий неразвитый талант, под
Меркурием — прекрасно отточенный ум), хотя, конечно, не обойдётся без
различий в степени благородства. 13.
Задача III. Достичь того, чтобы каждый научился делать всё. Обрати его
чувства ко всему ощущаемому, разум ко всему умопостигаемому, веру ко всему
явленному откровением — и он всё усвоит. (...) 16. Задача VI. Учить всесторонне. Это
достижимо: (1) через постоянный параллелизм трёх субстанций, т. е. через
упражнение ума, языка и руки [21]. (...) (2) Через
сочетание, всегда и во всём, примера, наставления и упражнения, ибо без
примеров нет лёгкости обучения, без наставлений — основательности, без практики
— прочности. Поскольку же уши верят чужим словам, глаза — самим себе, тогда
как рука, язык и ум схватывают вещи непосредственно, мы должны следить за
тем, чтобы слух проверяли зрением, а зрение — руками. И эта
последовательность должна соблюдаться всё время <...> 18. Задача
VIII. От тьмы крайнего невежества надёжным путём привести человека к свету
яснейшего познания. (1)
Зажги для него все факелы, то есть преподнеси ему вещи, пробуди врождённые понятия
и заставь его услышать, что Бог говорит обо всём этом. (2) Открой ему глаза
на всё, то есть обрати чувства к вещам, разум к понятиям, веру к божиим
свидетельствам. (3) Веди его постепенно, чтобы общее познание предшествовало
более дробному, цельное — частному, слитное — раздельному, пока он не придёт
к самому дробному, самому частному, самому раздельному. (...) Итак, если возьмёшь
всё чувственно постигаемое, весь мир, и все умопостигаемое, весь круг идеи,
все предметы веры, всю совокупность откровения, и будешь идти (показывая ему)
от первого к последнему, от высшего к низшему, от наибольшего к наименьшему,
то придёт ярчайший свет премудрости. Учение может начинаться с чего угодно,
это не важно, лишь бы оно начиналось с наиболее известного, чтобы можно было
идти от ближайших вещей, познавая их, вплоть до самых отдалённых и от самых
малых через более крупные к величайшим. (...) 21. Задача XI.
Достичь, чтобы каждый воспитуемый получал основательное образование и не мог
разучиться и вернуться к невежеству. Разумеется,
ни один умелец не в состоянии устроить так, чтобы в его работе не было
неудач; как же возможно безошибочное воспитание такого разностороннего,
сложного, непостоянного создания, как человек? (...) Человеческая природа
всегда в движении, словно мельничный жёрнов; удаляй от ума ложное, от воли
злое, от действий суетное и смотри за тем, чтобы человеку всегда
преподносилось действительно истинное, действительно благое и действительно
полезное (...) 22.
Задача XII. Достичь, чтобы изучаемое изучилось в совершенстве. (1)
Никакого однажды начатого учения не бросай, пока оно не доведено до конца.
(2) Пусть всякое обучение совершается через теорию, практику, то есть
применение, наставления, примеры, употребление. Наставления пусть будут
немногочисленными, но ясными, примеры многочисленными и отвечающими предмету,
практика многократной, вплоть до приобретения привычки. 23. Задача XIII. Достичь, чтобы человек не
забыл того, чему однажды научился. Бог одарил человека столь способной
к обучению природой, что ему всегда труднее забыть выученное, чем выучить.
(...) 24.
Задача XIV. Всему обучать основательно. (1)
Ничего без чувственного восприятия, чтобы удостовериться в существовании
вещи. (2) Ничего без разумения, чтобы было ясно, почему вещь такова и не
может быть иной. (3) Ничего без свидетельства слова божия (в важных вещах),
чтобы удостовериться, что наши чувства и разум не обманывают нас. При всём
этом, однако, надо заботиться о следующем. (1) Не следует доводить до
чувственного восприятия то, в чём есть что-то опасное или неблагородное. (2)
Не следует приводить доводы разума везде, а только там, где необходимо. А
необходимо это только в вещах сомнительных. (...) (3) То же самое и со
свидетельствами: их надо привлекать, но лишь где требует дело, иначе они будут
помехой и задержкой. 25. Задача XV. Всему учить легко. Это
получится, если будешь следовать нижесказанным советам. В отношении времени:
(1) начинай заблаговременно, (2) учи непрерывно, (3) поощряй
продолжительность практики её увлекательностью. В отношении пособий: (1) всё
должно быть заранее подготовлено, (2) всё должно быть под рукой, (3) всё
должно быть максимально простым и естественным. В отношении предметов: (1)
всё сначала дай воспринять чувствами, (2) потом испробовать на практике, (3)
только потом расскажи обо всём. В отношении постепенности: (1) сначала походя
и в общих чертах — целое, (2) потом обстоятельнее и подробнее — части, (3) и,
наконец, всё — максимально подробным и точным образом. 26. Задача XVI. Достичь, чтобы люди учились всему с удовольствием. Дай
человеку понять, (1) что он по своей природе хочет того, стремление к чему ты
ему внушаешь, - и ему сразу будет радостно хотеть этого; (2) что он от
природы может иметь то, чего желает, — и он сразу обрадуется этой своей
способности; (3) что он знает то, что считает себя не знающим, — и он сразу
обрадуется своему знанию. (...) 27. Задача XVII. Учить так, чтобы нельзя было не понять всё, чему
учат. Насколько
легко обучить ребёнка чтению и письму, настолько же и всему остальному, если
сделать всё (1) одинаково механическим [22] и
расчленённым, (2) выведенным из немногих первоначал, (3) ступенчато
расположенным, чтобы всё предшествующее открывало путь последующему.
Соответственно всеобщим учителем станет [23] всякий, кто
(1) сначала покажет ученику вещь в целом, чтобы перед его глазами предстало
всё подлежащее изучению, (2) потом разложит её на части, как раскладывают
механизм, чтобы можно было отчётливее рассмотреть эти составные части, (3) и,
наконец, заставит ученика подражать, то есть показывать и именовать то же
самое в теоретических предметах или делать — в практических. Что здесь надо
соблюдать: (1) Необходимо непрестанное руководство. (...) Задача. Сделать людей многознающими. Троякий
путь: (1) чтение многих авторов или книг, что при старании придаёт учёность;
(2) разнообразные опыты и попытки, что придаёт опытность и умение; 3)
понимание идей, благодаря которым как общее, так и частное с необходимостью
должно быть таким или другим, существовать или не существовать - это придаёт
мудрость. Первый путь - легчайший, но окольный (...) Второй путь труднее, но надёжнее
(...) Третий путь самый трудный, но при правильном образе действий самый
короткий, самый увлекательный и надёжный (...) Итак,
ты хочешь научить ученика многим вещам? (1) Возьми восприимчивого и учи. (2)
Возьми сколько необходимо времени (а год научит большему, чем месяц) и ни
одной его частицы не проводи впустую. (3) Преподноси чувствам, разуму, воле,
способностям многое и многообразно, вперемежку со множеством увлекательного —
и увидишь, что он сделает большие успехи. Хочешь научить всему? (1) Возьми
дарования всеобъемлющие, способные ко всему и жаждущие знаний; (2) время —
всё, то есть все годы юности, а то и жизни; (3) учи постепенно, каждый день
чему-либо, пока не останется ничего неизученного (...) 28. Задача XVIII. Достичь, чтобы все обучение происходило
добровольно. Это
получится, если мы будем учить (1) всему с надеждой научить чему-то новому:
нет человека, который был бы не рад чему-то новому научиться; (2) всему
приветливо, чтобы нравилось слушать: нет человека, который не любил бы так
учиться; (3) всему открытым и безобманным показом: нет человека, который
хотел бы быть обманутым; (4) всему через самоличное рассмотрение: нет
человека, который не верил бы себе больше, чем другим; (5) всему через
самостоятельность: нет человека, который предпочитал бы следовать чужой, а не
своей воле; (6) всему через применение собственных сил, т. е. через
собственные попытки и опыты ученика; (7) всему вплоть до достаточности, когда
ученик признает, что он во всех отношениях удовлетворён. 29. Задача XIX. Все школы-каторги,
школы-мастерские превратить в места игр. (1)
Надо использовать подходящие моменты времени сообразно возрасту: пусть ничего
не делается (и не предпринимается) не в тот момент, когда сама природа
начинает приносить плод; хотя, собственно, единственно только и требуется
помочь ей в её родах. Всякая школа может стать универсальной игрой, если мы
постараемся верно и мягко упорядочивать природные инстинкты, когда они сами
проявляются. Ведь природа человека как бы сама призывает его к тому, что
свойственно человеку; в таком случае разве не легче только направлять, не
запрещая, чем запрещать? (2)
Впрочем, надо разжигать и жажду познания, чтобы все делалось только с
удовольствием. (...) А как возбудить эту жажду? Как похвалами изучаемой вещи,
так и увлекательным представлением её для а) самостоятельного наблюдения, (б)
самостоятельного обращения с ней и (г) самостоятельного применения её (...) (3)
Надо всегда начинать с вещей первых и простейших и продвигаться к высшим и
завершающим; также от легчайших к более трудным, вплоть до овладения
труднейшими; от мельчайших частностей через малые сочетания до совокупностей
любого объёма (...) (4)
Надо продвигаться вперёд (особенно вначале) медленно, чтобы дети не
почувствовали возложенного на них труда, а увидели бы, что потрудились,
только завершив работу. (5)
Всё постепенно. Как, вынув из лестницы хотя бы одну ступеньку, не говоря уже
о двух или трёх, ты сделаешь спуск с неё трудным и опасным и создашь угрозу
падения, так и здесь (...) Познание вещей в человеческой душе должно
совершаться в такой связи и совершенном сцеплении, чтобы подростку, юноше,
мужу не представало ничего неожиданного, а только более частные выводы из
того, что уже было познано раньше. Соответственно корни всего должны
закладываться в младенчестве, пока дети как бы несознательны и ничего не
замечают, а когда начнут сознавать, то увидят, что у них уже есть (а) жизнь, (б)
здоровье, (в) энергия, (г) умение действовать, (д) нравы, (е)
благочестие. (...) (8)
Надо всё осуществлять в игре и соревновании, сообразуясь с возрастом в школе
детства, отрочества, юности и т. д. (...) (10)
Надо применять мягкую и умеренную дисциплину, без насилия. О ней — в
следующей задаче. 30.
Задача XX. Достичь, чтобы дисциплина не отпугивала учеников от учения. К
этому можно прийти трояким путём. (1). Надо избегать того, чтобы появлялась
нужда в дисциплине и наказании. Этого достигнешь, если будешь привлекать к
учению простой похвалой дисциплине, питая чувства желанной пищей знания и не
перегружая никого чрезмерной тяжестью уроков. (2) Надо умело применять меры,
чтобы даже дисциплинарное взыскание не было слишком неприятным: действуй
осторожно, благоразумно, умеренно, без свирепости, показывая любовь даже в
самом наказании, начиная всегда с легчайшей его меры - увещания, порицания и
т.д. (3) Надо наказывать не за неспособность или за нежелание учиться (если
каким-то образом учение стало скучным), а только за упрямство, когда ученик и
после наставления поступает неправильно, и с единственной целью, чтобы он
понял зло своеволия и в следующий раз остерёгся. Корни учения горьки, но
плоды сладки, сказал мудрый Сократ. Это мы обычно и узнаём на опыте. Однако
надо посмотреть, нельзя ли усластить и корни. Это явно возможно, (1) если
устранить из обучения скуку и страх, (2) если всё сделать прозрачным и как бы
самопроизвольным (3) если всё сдобрить к тому же увлекательностью. Первого
достигнете, (а) изгоняя дурные, уродливые примеры и всегда насаждая
прекрасные, добрые, приятные; (б) обучая всему легко, мягко и с очевидностью
для чувств; (в) применяя более мягкие наказания, чем до сих пор было обычно.
Второго достигнете (а)
выжидая случай, когда сама природа, тяготеющая к тому или другому занятию,
укажет пору (как образуются почки или цветы); воспитатель — просто слуга
природы, так прочь опрометчивая спешка и насилие, пусть управляющий оглянется
на управляемого (нельзя впрягать в повозку неокрепшего жеребёнка); (б)
продвигаясь постепенно (невзирая на жадность ученика), не перегружая природу
(«спеши не торопясь»); (в) скорее придерживая ученика, чтобы тем ещё больше
разжечь в нём стремление. О третьем — увлекательности — смотри следующую
задачу. 31.
Задача XXI. Сделать так, чтобы чувства, ум, руки ученика всё схватывали
быстро. Преподноси
ему свободно и без принуждения всё, что желаешь, и смотри, чтобы
преподносимое не было туманным, путанным или тяжёлым, но простым и ясным.
Умело предлагай ему подходы к пониманию — и он быстро усвоит всё. 32.
Задача XXII. Всему научиться быстро. Не
гонись за всем по отдельности, но (1) сперва правильно усвой основы, (2)
менее полезное отставь, (3) остальное, если оно расплывчато, ещё раз
сосредоточь. Если будешь постоянно идти таким образом, то за краткое время
сможешь невероятно многое освоить чувствами, умом, руками. (...) Опять-таки:
хочешь, чтобы твой ученик знал много и основательно? Научи его многое не
знать, а именно те пустяки, которыми занята толпа. 33.
Задача XXIII. Сделать так, чтобы учебные книги были полезны учащимся. (1)
(...) (2) Не надо бросать книги ученикам просто так, словно кости собакам, но
следует подражать добросовестным кормилицам, которые дают беззубым младенцам
предварительно разжёванную пищу: и там и здесь следует снисходить к
незрелости. (3) Это получится, если будет всегда учить, (а) надлежащим
образом показывая заранее образец, (б) объясняя способ воспроизведения, (в)
поправляя при неудачах и предупреждая об ошибках. Делай так всегда. (...) 34.
Задача XXIV. Всему обучать по порядку и постепенно. Это
получится, если учить сперва первоочерёдному, во вторую очередь — вторичному
(...) Итак,
на первом месте должно быть благочестие, питание души; на втором — добрые
нравы, закон человеческого взаимообщения; на третьем — познание, пища
таланта. (...) Далее,
пампедический наставник должен соблюдать возрастные ступени, то есть знать,
чему человеку следует учиться в любом возрасте. (...) Случай.
Что делать, если кто-то окажется совершенным противником просвещения, упрямцем,
ожесточившимся до нетерпимости к каким бы то ни было добрым советам и
увещаниям? Ответ. Говорят, бывают
такие дикие и неукротимые лошади, которые хотя и позволяют поймать, вести и
оседлать себя, однако никак не соглашаются войти в стойло, и всё-таки их
вводят с помощью уловки, завязав им глаза; не зная, куда их ведут, они
следуют за коноводом. Если это верно и если среди людей тоже находятся дикие
упрямцы, не допускающие обучения, то почему нельзя подражать той же уловке?
Тут, однако, возникают три вопроса: (1) Как уловить необузданного,
отвергающего обучение человека? (2) Как ему завязать глаза, чтобы он не
вырвался? (3) Как потом довести его туда, куда мы хотим? Ответ на (1).
Человека можно уловить только уздой его собственного сердца, то есть с помощью
врождённого ему желания какого-либо добра (...) Второе получим, лишив его
всех авторитетов, то есть всякой оглядки на примеры, на то, что другие
говорят или не говорят, делают или отказываются делать, на что надеются или
не надеются: пусть он изберёт себе водителем самого себя и свет собственных
врождённых понятий, инстинктов и способностей. (…) Всё
сказанное выше в трёх главах об универсальных школах, книгах и учителях
послужит основой изложения также и в последующих главах, говорящих о том, как
для каждого человеческого возраста необходимо учредить свои школы, создать
свои книги и поставить своих наставников, чтобы всё было пампедическим, т. е.
служащим всестороннему совершенствованию всех людей. |
|
|||
|
|
Глава IX. Школа младенчества, материнское
попечение, или о заботливом воспитании человеческого потомства от рождения
приблизительно до шестнадцатилетнего возраста
Определение.
Младенец есть новорождённый человек, только что вступивший в мир, во всём
неразвитый, всецело нуждающийся в воспитании. Всё, что здесь надлежит делать,
просто, но требует ума, осмотрительности и благоразумия. В выражениях человек
неразвитый и нуждающийся в воспитании первое указывает на материю, или
предмет, всех школ, а второе — на цель воспитания и школьной работы. (...)
воспитан, обучен и наставлен тот, у кого ум светится наподобие ясного зеркала
и показывает весь мир, даже сквозь тьму; язык выполняет службу самого
находчивого переводчика всякий раз, как ум пожелает явить свой свет другому
уму; рука быстро выполняет работу, если нужны не слова, а дела; нравы полны
мягкости и склонны не вредить кому бы то ни было, а служить всем; наконец,
сердце полно Бога и всегда пылает желанием угодить ему и наслаждаться его
благодатью, словом, воспитанный человек, словно живой образ божий, умом
схватывает всё, речью выражает всё, делами показывает всё, насколько возможно
небесконечной природе; способность ко всему этому и есть человеческое
совершенство, его истинная воспитанность. Такая вот образованность является и
должна быть целью и назначением всех наших школ, прежде всего начальных, и
всего нашего воспитания, а его семена надо сеять здесь, в раннем
младенчестве, при закладке первых оснований. (...) 1.
Вся надежда на всеобщее исправление человеческих дел зиждется на первичном
воспитании. 2.
Мы обычно бываем таковы (телом, душой, нравами, стремлениями, речью,
поведением), какими нас сделало первое воспитание и следующее за ним обучение
в годы отрочества. (...) 3.
Мы жалуемся на испорченность века и на растущее во всяком положении, поле,
возрасте настроение. Пытаемся мы и исправить друг друга в семье, в школах, в
церквах, в государствах разными, по большей части насильственными способами,
(...) А ведь насколько было бы лучше понуждать людей уздою разума, а не силой
законов и наказаний! (...) 4.
Вся сила растения - в семени, поэтому, что заложено в семени, то есть и в
растении (...) Так человек: к чему привыкнет в раннем возрасте, таким
остаётся в старости. Пороки начального воспитания сопровождают нас в течение
всей жизни. Поэтому главное обережение рода человеческого - в колыбели.
<…> Назначение
первичного воспитания в том, и должно быть в том, (1) чтобы вовремя разжечь
божественные огоньки, таящиеся под телесной оболочкой (...) (3) наконец,
чтобы по-настоящему снабдить их вещами, по-настоящему полезными для этой и
будущей жизни (...) Сам
ли, с помощью ли других выполняет свою обязанность родитель, он должен делать
это (1) всерьёз, однако (2) не сурово, а мягко и (3) неотступно. (...) В
этой школе младенчества должно быть шесть классов: (1) рождения, полмесяца;
(2) кормления грудью, шесть месяцев (3) лепета и первых шагов; (4) говорения
и чувственного восприятия; (5) нравов и благочестия; (6) первая школа
совместного обучения, или класс первых познаний. (...) 6. Класс материнского надзора, первого
совместного и деятельного обучения. Это
своего рода полуобщественная школа, где дети должны приучаться к общению,
игре, пению, счёту, укрепляться в добрых нравах и благочестии, упражнять
чувства и память (без чтения и письма) под присмотром достойных матерей
семейств (…) Для
детей при учении нет более тяжёлого труда, чем тот, который приходится
вложить в первые начала: детям стоит больших усилий наука чтения и рисования букв;
после преодоления этой трудности, словно после обнажения родников, всё
остальное течёт наподобие ручейка. Поэтому стоит каким-то образом подсластить
эти первые горькие корни образования, чтобы дети не чувствовали трудности, а
это можно сделать, только придав довольно тяжёлой этой работе вид игры. (...) В
последний год младенчества каждому ребёнку надо дать две книжки: (1)
раскрашенную книгу (Lucidarium), содержащую [изображения] повседневных,
хорошо знакомых вещей с надписями, а прежде всего живую азбуку, и (2) учебник
Библии, содержащий важнейшие истории священных книг, то есть всего Писания.
Тут, однако, надо соблюдать две вещи: (1) книги надо давать не обе вместе, а
отдельно, по одной в одно из двух последних полугодий; (2) надо не оставлять
детям книги на их произвол, а вручать в определённые часы до и после полудня,
чтобы их не порвали и чтобы они не наскучили от частого рассматривания. От
этого будет польза: (1) у ребят будет прекрасное занятие вместо беготни или
бесполезной игры; (2) их ум исподволь загорится любовью даже к книгам, где не
будет картинок; (3) они получат такие первые впечатления от вещей, где всё
будет раздельным, ясным, расчленённым, не хаотичным; (4) всё запавшее в их
память от чтения Священного писания уже не забудется, ведь первые впечатления
всего прочнее; (5) это будет введением и подготовкой к последующим
упражнениям (...) Прежде
чем покинуть эту школу, вынесем из неё, поскольку мы стали более зрелыми,
несколько полезных напоминаний, которые несомненно помогут отвратить. падение
людей, семей, государств. Аксиома I. Пренебрежение воспитанием есть
гибель людей, семей, государств и всего мира. Аксиома II. Приобретённые в семье пороки ведут
позже к мучительным трудностям в школах, церквах и общественной жизни. Аксиома IV. Основа доброго воспитания в том, чтобы
все научились понимать, чем отличается человек от животного, чем отличается
добрый человек от злого, учёный от неучёного, мудрый от глупого и, наконец,
чем земная жизнь отличается от будущей и путь, ведущий к блаженству, от пути,
уводящего к погибели. |
|
|||
|
|
Глава X. Школа детства, или об
искусном и заботливом воспитании молодых людей от шести до двенадцати лет
(...)
вступаем в школу детства, где следует учить всему тому, что будет предметом и
школы отрочества, только в школе детства более кратко, доступно и на родном
языке. (...) Средством
для достижения этого будут шесть классов, каждый со своим заданием и
охватывающей это задание книжкой. Эти классы и книги следующие: (1) Начальная
словесность. (2) Мир чувственно постигаемых вещей (иллюстрированная книжка).
(3) Этика для детей, извлечённая из наглядных вещей и разбора человеческой
природы. (4) Собрание библейских историй. (5) Суть Библии, простейшее
изложение всего, во что должно верить, на что должно надеяться и что должно
делать. (6) Сфинкс [24] для детей
(оттачивание умственных способностей). Эти предназначенные для школы детства
книги должны быть все составлены так, чтобы (1) готовить путь для тех, кто
пойдёт учиться латыни, и нести жизненный свет тем, кто посвятит себя ремеслу;
(2) кончит ли кто все эти классы народной школы или нет, каждый сможет
получить соответствующую его ступени пользу, научившись читать (в первом
классе); (3) даже не посещающий общественную школу сможет научиться грамоте
от кого-нибудь и самостоятельно вникнуть в остальное. Чтобы
достичь этого, книги должны быть (1) всеобщие, всеохватывающие; (2)
методические, сами собой продвигающие ум со ступени на ступень; (3)
украшенные символическими картинками и всевозможными увлекательными
изображениями. (...) Пусть
книг будет мало. Если предстоит освободить мир от их потопа, то начать это
освобождение надо с начального образования; если вступление в мир надо
начинать с божественных библиотек, то при начальном воспитании! По
количеству заданий книги должны быть таковы, чтобы как раз занять всё время
детства, не оставив ничего для суетности и зла. (...) Класс
VI. Сфинкс для детей (рай). 17.
Пусть всё изучаемое детьми запечатляется в их памяти. Этот возраст не
чувствует труда, потому что не думает о нём; он любознателен и легко во всё
вникает; легко схватывая всё ещё не затвердевшим мозгом, он способен за один
год многое усвоить (даже какой-нибудь язык целиком) — так пусть теперь он и
собирает себе сокровище. 18.
К упражнениям для детей следует причислить изучение языков соседних народов
(...). Дело в том, что детский возраст всего удобнее для изучения языков
(...). 19.
Надо всех приучать к музыке, (1) ибо всё должно быть гармоничным, а здесь
наиболее явственная гармония; (2) ибо она служит пристойному отдыху: (3) ради
хвалы божией, чтобы все соревновались в подражании Давиду [25]. Общее
правило. В школе детства общие предметы должны трактоваться в общем порядке, невзирая
на то, кто станет в будущем знатным, плебеем, ремесленником, купцом,
крестьянином, министром или аудитором и т. д., потому что здесь преподаются
всем полезные вещи, подобно тому как в материнском лоне у всех людей
образуются все члены. (...) |
|
|||
|
|
Глава XI. Школа отрочества, гимназий
языков и искусств, особенно латыни и других учёных языков, с энциклопедией
наук и искусств, нравов и благочестия
16. (...)
Подростки — это молодые люди, вышедшие из детства, но всё ещё не достигшие полного
роста, рассудительности и развития сил. Цель
школы отрочества вводить накопленный чувствами лес познаний в определённые
образы ради более полного и явственного применения рассудительности, коль
скоро достоинство человека по сравнению с животными зависит от его разума.
Следовательно, разум и должен развиваться всего тщательнее, чтобы мы как
можно дальше отошли от животных и как можно больше приблизились к ангелам.
(...) Великая дидактика учреждает шесть классов этой школы: (1) грамматика,
(2) физика, (3) математика, (4) этика, (5) диалектика, (6) риторика, куда
входят разные упражнения в стиле, история и Геллиева коллегия. Впрочем, если
какая-то школа или какой-либо класс в ней будут пансофическими - а отличаться
они должны только степенью, — учиться всему этому нужно будет, конечно,
по-другому. |
|
|||
|
|
Глава XIII. Школа зрелости, к которой
относятся искусства благой жизни и успешной деятельности, или жизненная
практика
Определение. Зрелым
называется человек, достигший предела роста и сил, способный к ведению дел и
уже начинающий на деле тот образ жизни, к которому готовился. 1.
Вся жизнь - школа, как мы видели в предшествующих главах. Значит, её средняя
часть, время полной силы, - тоже школа, и даже в высшей степени, потому что
предшествующие возрасты и школы (младенчества, детства и т. д.) были лишь
ступенями по пути сюда; не двигаться теперь вперёд значило бы отступать, тем
более что остаётся ещё многому научиться, причём не просто играм и
упражнениям, а уже серьёзным делам. 2.
Многому могли научить прилежного ученика низшие школы, которые он до сих пор
прошёл, но ни одна больше, чем эта, в которую он вступает, — школа серьёзного
ведения дел и разнообразного общения с людьми в течение всей остальной жизни. 6.
Цель этой школы - благоразумное и искусное управление жизнью и всеми нашими
действиями и претерпеваниями (это особенно касается деятельной любви) и
забота о том, чтобы из приобретённых в юные годы знаний, нравов и благочестия
ничто не растерялось, будучи перенесено в дела жизни и её треволнения, а,
наоборот, всё именно теперь нашло своё
настоящее применение. (...) 7.
Средства. (1) Три книги божии, к непосредственному прочтению которых мы
теперь переходим: зрелые мужи оставляют всевозможные ребяческие пособия и
введения. (2) Загруженные делами, люди имеют отныне время лишь для Бога и
своего призвания. (3) Из встречающихся авторов — только самые лучшие. 8.
Способ. Всё делать всерьёз, то есть на деле и для пользы. О Плинии говорили:
«Он учитывал всё, что прочитывал» [26]. Постарайся же,
чтобы о тебе, зрелом муже, можно было сказать: всё, что он читал, говорил,
делал, обращалось на пользу жизни. 9.
Классов, или, вернее, ступеней, здесь три: (1) вступающие в зрелый возраст,
или начинающие своё жизненное дело; (2) продолжающие дело своей жизни; (3)
ведущие своё жизненное дело к завершению. 10.
Методом пусть будут здесь [внутренние монологи], чтобы всякий просвещённый
человек рассуждал сам с собой, излагая перед самим собой все возможные случаи
и вынося решение. Размышления,
пригодные во всех классах школы зрелости: (I) Жизнь — школа. Следовательно,
не надо отбрасывать книги, как многие делают, но именно теперь пора
по-настоящему и с пользой их применить. Школа требует образцов, наставлений и
упражнений. Поскольку зрелый возраст - тоже школа, взрослые люди тоже должны
(1) изучать историю, чтобы почерпнуть в ней примеры; (2) искать в учёных
книгах общезначимое знание; (3) упражнять себя в непрестанной деятельности. Поскольку
же к школьным упражнениям относится и состязание (которое именуется
соревнованием, если оно молчаливое), то надо подумать о том, как в
благородном соревновании люди могли бы по-дружески побуждать себя к добру.
Разумеется, школа зрелости свободна и не привязана к книгам и учителям; но
так как для каждого само его призвание будет школой, окажется необходимым,
чтобы всякий сам для себя и для своих ближних был и учителем, и книгой, и
школой, сам подавал себе и своим ближним примеры, предлагал наставления и
упражнения. (...) (II)
Жизнь - призвание. Следовательно, при вступлении в эту школу надо избрать
определённый род жизни, в котором, служа Богу и человеческому обществу с
пользой и по возможности с удовольствием, ты провёл бы все дни своего земного
бытия. (III)
Жизнь — труд. (IV)
Жизнь — путь, а именно к старости, к смерти, а за ней к вечности. Стало быть,
надо готовить опору для старости. (...) |
|
|||
|
|
Глава XIV. Школа старости, вершина человеческой
мудрости, счастливое достижение предела земной жизни и блаженное вступление в
жизнь бессмертную, или пожинание плодов жизни
1.
Старость - последняя часть человеческого века, клонящаяся к закату и
соседствующая со смертью. Что и она тоже школа и что старики тоже должны
подчиняться законам совершенствования, ясно из следующего. Во-первых, вся
наша теперешняя жизнь — низшая школа, где мы готовимся к академии вечности;
но старость есть часть этой жизни; следовательно, она часть школы;
следовательно, она — школа; следовательно, она должна иметь своих наставников
и свои правила, свои уроки и задания, свою дисциплину, чтобы и для стариков
продолжение жизни было продвижением вперёд. 2.
[Во-вторых], завершение всякой деятельности требует максимального внимания,
чтобы всё предшествующее не оказалось бесполезным и не было загублено; но
старость есть венец всей жизненной деятельности; следовательно, надо
остерегаться, чтобы все труды всей жизни не оказались напрасными. Следует
знать и причины этой осторожности. 9.
Что касается цели, если завершающее требует завершения, а высшее — высоты, то
для школы старости (завершающей и высшей школы) остаётся некое завершающее и
высшее для человека на земле задание, коль скоро в человеческой жизни только
тогда всё хороню, когда её концовка хороша. А что это такое? Некое славное
увенчание человеческой жизни, сладостное предвкушение жизни бессмертной и,
наконец, блаженное в неё вступление. Скажу яснее: в школе старости надо учить
и учиться тому, каким образом старые люди должны иметь возможность, уметь и
хотеть (1) правильно наслаждаться плодами проведённой жизни, (2) правильно
проводить остаток жизни, (3) правильно завершать всю свою земную жизнь и
радостно переходить в жизнь вечную. |
|
|||
|
|
Сноски и примечания
«Пампедия»
— 4-я часть широкомасштабного философского и социально-политического труда,
который венчает все творчество Коменского, — «Всеобщий Совет об исправлении
дел человеческих». Начало работы над «Пампедией» относится к Пафос
«Всеобщего Совета...» состоит прежде всего в идее универсального воспитания,
которое должно повести человечество к миру без войн, социальной
справедливости, процветанию. Позже, в конце XVIII в., эта идея возникнет у
французских просветителей, в творчестве Ж.-Ж. Руссо. В
«Пампедии» Коменский демонстрирует глубочайший жизненный оптимизм, веру в
беспредельный прогресс человечества, конечное торжество добра над злом.
Великий мыслитель-гуманист обозревает бытие человечества далеко за пределами
школы. Он мечтает изменить весь жизненный уклад своих современников.
Коменский решает кардинальные вопросы познания, общественного прогресса в
последовательно демократическом духе. «Пампедия»
является вместе с тем трактатом собственно педагогическим. Коменский
осмысливает воспитание как путь преобразования человечества. С удивительной
силой и страстью провозглашает он свои педагогические идеи: всеобщего
образования народа; создания демократической, с преемственными звеньями
школьной системы; приобщения подрастающего поколения к труду; приближения
школьного образования к социальным, экономическим потребностям общества;
нравственного воспитания на началах гуманизма. Большое внимание он уделяет
вопросам создания учебников, работе учителя на основах «пансофии». «Пампедия»
— итоговое произведение, где слились не потерявшие злободневности
дидактические, воспитательные, школоведческие идеи Коменского. 1. В сжатом виде
эта идея представлена в ряде сочинений Коменского. 2. Коменский
выступает здесь как утопист, провозглашая счастье как категорию прежде всего
общественную. 3. Здесь развёрнута
одна из постоянных идей Коменского — о практической деятельности как
необходимом условии и результате полноценного обучения. 4. Коменский здесь
говорит о дедуктивно-аналитическом методе картезианцев. В этом методе
дедукций как форме аргументации придавалась особая роль в познании смысла
явлений и предметов. Коменский, вслед за Декартом, предлагал добывать знания
математическим методом, сходным с системой доказательств в геометрии. 5. Процитирован
Гораций («Послания»). 6. Формулируется
диалектическая по сути гипотеза противоборства естественного и социального
при становлении личности. В развёрнутом виде она выступает у Руссо. 7. Проблема улучшения
качества учебной литературы осталась нерешённой и после Коменского. Руссо
вообще отрицал необходимость книг в обучении. 8. Почти
аналогичную градацию жизни человека до 25 лет дал и Ж.-Ж. Руссо. 9. Здесь «метод обучения»
надо понимать как обучение в целом (цели, содержание, методы, формы). 10. Принципы
практической ориентации школьного обучения развиты Коменским во всех основных
сочинениях. 11. Речь идёт о
принципах наглядности обучения (в духе сенсуализма). 13. В «Панортосии» («Всеобщее
намерение»), «Дороге света» — частях «Всеобщего Совета...» — предусмотрено
создание международного сообщества во главе с Советом света, составленным из
мудрейших представителей всех народов. 14. Центон — стихотворный
опус из отрывков сочинений античных писателей. 15. Коменский
повторяет здесь Платона («Государство»). 17. Поликлет из
Аргоса (V в. до н. э.) — древнегреческий скульптор, теоретик искусства. В
сочинении «Канон» вывел цифровой закон идеальных пропорциональных соотношений
человеческого тела, 18. Пангномика —
сборник мудрых и оригинальных суждений всех эпох. 19. Панхронология -
последовательные события в истории человечества. 20. Панистория —
повествование об эволюционном развитии природы и общества. 21. Здесь и далее —
принципиальная педагогическая идея об одновременности теоретического и
практически полезного образования в процессе изучения конкретных вещей,
познания языка и раскрытия умственных способностей. Аналогичную формулу см. в
«Пансофической школе»: «надлежит всегда соединять три следующих элемента:
вещи, ум, язык» (ч. I, 39). 22. В современной
терминологии можно понимать как необходимость точных частных методик по
отдельным школьным дисциплинам. 23. Учителю
Коменский всегда отводит особенно важное место. «Всеучитель», «пампедический
наставник», должен хорошо знать цели, средства, методы своей профессии в духе
идей пансофии. 24. Здесь: учебное
пособие, содержащее загадки и отгадки. 25. Давид (конец XI
в. — ок. 950 до н. э.) — царь израильско-иудейского государства. Согласно
библейской легенде, Давид искусно играл на гуслях, был «человеком храбрым» и
«разумным в речах» («Книга царств»). 26. Плиний, Гай
Секунд Старший (23—79) — древнеримский писатель. Коменский почерпнул сведения
о нём из книги Дрехеля «Золотой рудник» (1638). |
|
|||
|
|
Труды классиков
природосообразной педагогики |
|
|||
